▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬ ♠ ИСТОРИЯ ПЕРСОНАЖА ♦ ▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬

семья:
отец: шевалье Анри де Труа
мать: Анна-Мария де Труа
братья и сестры: Пьер, Луиза, Теодор, Мари, Шарль
первый муж: Франсуа д’Эрбле, маркиз де Линьи
сын: Эдмон
второй муж: Рауль д’Альбер, герцог де Морни

Я говорю сейчас словами теми,
Что только раз рождаются в душе,
Жужжит пчела на белой хризантеме,
Так душно пахнет старое саше.
И комната, где окна слишком узки,
Хранит любовь и помнит старину,
А над кроватью надпись по-французски
Гласит: "Seigneur, ayez pitie de nous"
[indent]Ноябрь в Пикардии в один из годов на рубеже пятнадцатого и шестнадцатого столетий, выдался непривычно холодным и богатым на осадки. Днем на улицах было много воды и казалось, что сейчас вовсе не преддверие зимы, а самая настоящая весна.  В тот год в один из ноябрьских дней на свет появились Катрин. К тому времени в их семье уже было двое детей и такая радость (он всё же надеялся на еще одного сына) заставило шевалье де Труа пересчитать свои (а главное, супруги) доходы и расходы. Придя к выводу, что Амьен хоть и не столица, но жить в нем дороговато, все большое семейство в течение полугода было отправлено загородное поместье, что находилось в столь же живописном месте, сколь оно было удалено. По мнению главы семейства, которое было высказано за обедом, дорогой жене будет лучше на свежем воздухе и детишки будут здоровее, на деле же это было единственным способом сократить аппетиты Анны-Марии, охочей до больших и громких приемов и не равнодушной к столичной моде. (Про свои аппетиты в области азартных игр и породистых лошадей, он старался не  заговаривать).  Время от времени семейство выезжало и в Амьен, и в столицу, ввергая отца семейства в глубокую депрессию своими расходами, но подавляющее количество времени все же жила в имении. Но и даже в том обществе Анна-Мария не уставала блистать на скромных соседских вечерах и давать свои - чуть менее скромные.
[indent]Всего же в их семье родилось одиннадцать детей, шестеро из которых дожили до четырнадцатилетнего возраста. Будучи ближе по возрасту к братьям, нежели к сестрам, Катрин тянулась к ним, перенимала их привычки и участвовала в каверзах, за что была неоднократно наказана. Самыми трудными днями и месяцами были, когда она подолгу не видела братьев, а особенно Тео, с которым ее будто связывала невидимая нить. Не впадать в тоску и черную меланхолию ей помогала лишь возможность быть связанной с их вещами, находиться среди их вещей. Именно так в ее руках оказывались книги, предназначенные для братьев, и новые миры знаний открывались перед ней. Часто многое из прочитанного было ей непонятно и тогда она садилась за стол и писала им письма быстрым и мелким почерком, аккуратность которого совсем была далека от идеала.
Я улыбаться перестала,
Морозный ветер губы студит,
Одной надеждой меньше стало,
Одною песней больше будет.
[indent]А затем наступила осень 1612 года и во время визита в столицу, когда Катрин только-только начали выводить в свет, в их доме появился маркиз д’Эрбле, друг мужа ее старшей сестры Луизы. Такую партию, алчущий счастья (исчисляемое в деньгах и возможностях, которые откроются для него лично) для своих дочерей шевалье де Труа, пропустить не мог, тем более что Франсуа слыл в свете человеком приятным во всех отношениях, имел неплохое состояние титул и награды. Лучшего зятя, кажется и нельзя было сыскать, однако, пятнадцатилетей Катрин он, казавшийся ей страшным стариком, сразу не понравился. Но кто слушает протесты дочерей? Вскоре дело между ними было устроено. Молодая супруга, казавшаяся легким и податливым материалом, из которого можно слепить то, что душе угодно, да еще и приданым в виде старой фамилии (больше с них взять к тому времени было уже нечего), его более чем устраивала. Девушка не спала несколько ночей, проведя в рыданиях, но над ее страданиями не сжалились, ни матушка, ни тем более отец. Зимой того же года она стала мадам д’Эрбле, маркизой де Линьи. Представитель нового дворянства, просто-напросто купил себе жену из бедного, но знатного рода, выплатив все долги ее отца и положив содержание.
Парус разорван, поломаны весла.
Буря и море вокруг.
Вот какой жребий судьбою нам послан,
Бедный мой друг.
Нам не дана безмятежная старость,
Розовый солнца заход.
Сломаны весла, сорванный парус,
Огненный водоворот.
[indent]Маркиз оказался человеком своенравным, по-военному грубым и даже жестоким. Такой характер вполне можно было объяснить непростой жизнью маркиза, прошедшего ни одну военную кампанию и выслужившего свой титул и земли. Возможно, если бы Франсуа хоть капельку любил ее, то все могло бы быть иначе, возможно и Катрин со временем научилась хотя бы уважать его, а может и полюбила даже не смотря на чудовищную разницу в возрасте. Но она была для него лишь забавной игрушкой и то лишь первое время, а затем и вовсе опостылела. Он с легкостью вращался в высшем обществе и явно получал удовольствие, когда видел, что до супруги снова дошли слухи о его похождениях. Она не любила его, но ей всё равно было противно от одной только мысли, что он кому то-то уделяет внимание, а над ней лишь смеется, порою слишком жестоко. Не передать словами, как ей было тяжело. Она буквально чахла на глазах. Единственное, что поддерживало в ней дух – это цветы, любимые ею с детства. Катрин могла возиться с ними целыми днями, отдавая все свою нерастраченную любовь без остатка, и они отвечали ей тем же. Она гордилась своими цветниками и ими любовалась вся столица. Розы, гиацинты, рододендроны, орхидеи, лилии…
[indent]Спустя три года (после нескольких неудачных беременностей) у них родился сын, которого нарекли Эдмоном. Роды были крайне тяжелыми и Катрин едва не сгорела. Тогда женщине было все равно, она жалела лишь о том, что ее спасли, и она не умерла. Не сразу в ней проснулась любовь к сыну. Она смотрела на этот маленький пищащий комочек и видела в нем мужа, снова и снова кричащего на нее, а затем поднимающего руку.
Долгим взглядом твоим истомленная,
И сама научилась томить.
Из ребра твоего сотворенная,
Как могу я тебя не любить?
[indent]В конце лета следующего года, они отправляются ко двору, где ее супруг, преданный слуга и сторонник  Королевы  Марии получает назначение в военный дом, а она входит в свиту молодой королевы. Жизнь при дворе ослепляла и оглушала. Не привыкшая к кричащей роскоши и к интригам, Катрин всё больше впадала в отчаяние. Не поддерживал ее и супруг. Скорее напротив. Он был разочарован супругой окончательно и если внешне были соблюдены все необходимые приличия, то, что оставалось за закрытыми дверями - оставалось загадкой.
Он стал моим наваждением,
Тенью в каждом моём сновидении,
В каждом зеркале отражением,
Самым тайным моим откровением,
Он оставил меня в невесомости,
Вне запретов, табу и условностей,
Разнёс вдребезги купол скромности
И загладил в душе все неровности
[indent]Казалось, жизнь ее кончена окончательно, когда в ее жизни появился Рауль. Блестящий виконт, овеянный ореолом загадочности и славы не мог оставить равнодушным ни одного женского сердца. Не оставил равнодушной и Катрин. Впрочем, она даже не смела, поднять на него взор. Тихая и нелюдимая. Она не пришлась ко двору. Разве он обратит внимание на нее? Обратил. А она не могла даже вымолвить и слова в ответ, во все глаза, смотря на объект своей тихой влюбленности. Впрочем, уже не просто влюбленности. С каждой встречей, с каждым взглядом, огонь все ярче разгорался в ее душе и сердце, обещая однажды сжечь ее до тла. Почти с первых же встреч молодая маркиза почувствовала, легкость в общении с ним. Ей были интересны беседы с ним. С Раулем  можно было поговорить о многом, и он так не был похож на ее мужа! Терпеливо слушая ее сбивчивые и торопливые пояснения, он был и сам превосходным рассказчиком, всегда дополняя ее рассказы интересными фактами, рассказывая так живо, будто сам был свидетелем событий, случившихся столетие, а то и два назад.
Жалит лоб твой из острого терния
Как венец заплетенный венок,
И у глаз твоих темные тени.
Пред тобою склоняя колени,
Я стою, словно жертва вечерняя,
И на платье мое с твоих ног
Капли крови стекают гранатами…
[indent]Зато Франсуа никогда не был рад ее появлению. Это Катрин понимала по хмурому и надменному взгляду мужа, но она и теперь опускала взгляда перед ним, но в душе теплился едва заветный огонек счастья. Рауль за какие-то недели сделал то, что не мог (впрочем, он вряд ли и собирался) сделать супруг за последние годы. Не сразу, но у нее начала появляться уверенность в себе. Она по-прежнему была скромной и богобоязненной, но былая забитость и отчужденность стали исчезать. Катрин уже никогда не стать той дерзкой и веселой девчонкой, некогда игравшей с братьями, и, тем не менее, она начала меняться, постепенно вливаясь в общество.  Однажды настал тот день, когда она заставила весь свой будуар лилиями разных сортов, зная, как муж ненавидит запахи этих цветов. Не единожды они появлялись и в других комнатах, но были убраны под гневные крики маркиза. Свершив свою маленькую революцию, Катрин была собою чрезвычайно довольна, не смотря на последствия. Разительные перемены в ней не могли скрыться от цепкого и недоброго взгляда супруга, но она была чиста перед ним. До тех пор, пока после очередного безобразного скандала и невыносимой ночи, она не решила сдать бастионы. К чему бояться ада, если она и так живет в нем последние годы?
Но на небе звездный путь двоится,
Чтобы снова течь одной рекою...
Научи, поведай, как молиться,
Чтоб к твоей протянутой деснице
Прикоснуться немощной рукою.
[indent]Встречи украдкой, записки в книгах… это всё будоражило воображение и разжигало страсть, в которой они сгорали. Боявшаяся, но всё же сделавшая этот шаг Катрин, была неимоверна счастлива. Счастлива настолько, что не могла описать эти чувства ни одними из известных ей слов. Потеряв бдительность, женщина не успела понять, когда всё стало известно ее мужу. События, последовавшие за этим были поистине ужасны настолько, что Катрин слегла с горячкой на долгие дни. Кажется, она умирала.  И умерла.
Ты в зеркало смотри,
Смотри, не отрываясь,
Там не твои черты,
Там в зеркале живая,
Другая ты.
[indent]События тех дней слились в одну сплошную круговерть образов. Вот ощущение на языке чего-то тягучего со странным металлическим привкусом и ее сознание заволакивает тьма. Она вновь открывает глаза и за окном (экипажа?) безлунная ночь. Вспышка света, доставляет неимоверную боль глазам и женщина вновь теряет сознание. Проснувшись от нестерпимого голода, Катрин не сразу поняла что происходит. В голове был такой туман, что не вспомнилось даже имя. Рауль был очень терпелив и нежен, ведь она была ничуть не лучше новорожденной. К тому же, вечно спокойную женщину, стали накрывать истерики. Пусть после первого приема крови стало легче, но время от времени в первые несколько месяцев, подобные ситуации повторялись. Ситуацию осложняли и личные взгляды Катрин, по мнению которой, такие существа как она – противоестественны. Они – грязь и самые презренные создания дьявола. И если раньше, в ее прошлой жизни, спасали молитвы, то сейчас она считала себя недостойной обращаться к богу. И если произошедшее с ней кара за прелюбодеяние, то ей придется смиренно нести свой крест. Рауль почти всегда был рядом  и только рядом с ним душевные терзания отступали на задний план, начиная казаться чем-то не существенным. Ведь что сделано, то сделано и теперь у нее впереди долгая жизнь. Не так ли? О муже и сыне она почти не вспоминала.
Вновь звенят шаги по церковным плитам -
Буду ли живым, буду ли убитым?
Ставят свечки тени моих деяний,
Не молитв достойных, а покаяний.
У святых от гнева темнеют лица:
"Как посмел ты, грешник, сюда явиться?!
[indent]Первый год был самым тяжелым для нее, но Катрин, окруженная постоянной заботой, успешно его пережила, начав привыкать к своей новой сути.  Посещение служб – единственное что до сих пор было для нее проблемой. Став такой, какой ее сделали, женщина считала себя не вправе пятнать своим присутствием храм божий. И только рядом с Раулем тревоги отходили на задний план. Он брал ее за руку и глядя ей в глаза (казалось, что он глядит в душу) говорил те самые слова, которые она жаждала услышать.
[indent]Ко двору, находящемся тогда уже в Версале, Катрин вернулась, будучи миледи д’Альбер при поддержке супруга и тут же окунулась с головой в интриги. За прошедшие годы прошло много событий. В год ее второго рождения она узнала, что ее первый муж погиб во время первого восстания гугенотов. Ходили слухи, что смерть была весьма странной, но они быстро утихли. Сына, к которому она так и не прониклась нежными чувствами, взяли на попечение родственники мужа. Анна-Мария, мать Катрин прожила еще долгую жизнь, кочуя из семьи Луизы в семью Мари и Шарля. Теодор разорвал все отношения  с семьей, отправившись на военную службу в тот год, когда «умерла» Катрин. В тот же год случился удар и с ее отцом. То время, что во Франции полыхала гражданская война, Катрин, взявшая себе новое имя, вместе с Раулем путешествовали по Европе. Миледи д’Альбер пришлась по вкусу холодная и мрачная погода севера.
Сжала руки под тёмной вуалью...
"Отчего ты сегодня бледна?"
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
[indent]Не сразу, далеко не сразу, Ирен (Такое имя взяла себе Катрин) поняла, что Рауль влияет на ее волю, подавляя и подчиняя. Наверное, он действительно ее любил, как и она его. Вначале пытаясь помочь пережить потрясение перерождения, со временем мужчина зашел слишком далеко, возомнив себя  Пигмалионом. Да, по сути, он им и был.  Управляя и направляя Ирен он лепил ее по образу и подобию своего идеала, собирал по кусочкам новую ее личность, растил как ребенка, радуясь ее успехам и не позволял отойти ни на шаг от намеченного пути. Она же была восхищена им, смотря на него как никогда не смотрела даже на бога. Любые ее протесты, мягко пресекались, а мысли направлялись в нужное русло столь аккуратно, что женщина была уверена, что это был ее выбор.  И она, видит бог (или теперь уже можно молиться дьяволу?), была всем довольна до тех пор, пока не заметила сколь сильно это внимание. Но до этого еще должно пройти еще много времени, а пока она, путешествуя по северу Франции, Нидерландам, Англии, Швеции, вела размеренный образ жизни, наслаждалась обществом Рауля, ставшим ее наваждением и знакомилась с другими вампирами.
[indent]Уже два года они были при версальском дворе, когда Ирен начала замечать неладное. Вначале какие-то смутные ощущения, от которых она отмахивалсь как от несущественных, но со временем женщина стала  ощущать странное при общении с Раулем чаще и в какой-то момент женщина начала подмечать закономерности, связывающие эти «ощущения» и свое состояние, после и вовсе осознала, что на нее пытаются влиять. Открытие ошеломило и практически уничтожило ее второй раз. Тот, кого она любила и доверяла – предал ее самым гнусным образом. Благо в то время ей хватило самообладания не выдать себя и не поддаться его влиянию вновь.
«Ты с кем на заре целовалась,
Клялась, что погибнешь в разлуке,
И жгучую радость таила,
Рыдая у черных ворот?
Кого ты на смерть проводила,
Тот скоро, о, скоро умрет».
Был голос как крик ястребиный,
Но странно на чей-то похожий.
[indent]Ирен тщательно продумала свой первый побег, но вероятно, не столь тщательно как того требовали обстоятельства и потому была поймана. Потом был второй побег, третий… Она была наваждением для Рауля, его слабостью и наркотиком. Создав себе свою Галатею Пигмалион не хотел ее терять. Практически век длились их догонялки. Ирен искусно научилась прятаться и заметать следы, сбегать не оставляя следов. Но ее муж был гораздо сильнее и опытнее. Такая погоня не могла закончиться ничем хорошим. Победитель в этой схватке мог быть только один.  Прежняя Катрин не смогла бы поднять на него руку, Ирен же была другой. Уставшая от постоянного бега и пряток, от постоянного чувства страха, загнанная в угол точно дикий зверь, женщина не видела другого выхода, да и не хотела его искать. Словам Рауля она больше не верила, а подпускать к себе  панически боялась.  Д’Альбер был прекрасным охотником, так стоило ли удивляться, что однажды он снова ее настигнет? Зажатая в угол, Ирен смотрела в его полубезумные глаза и не узнавала того мужчину, которого некогда полюбила. «Что с тобой стало, любовь моя?» - шептала она глядя на него и не чувствуя как слезы катятся по ее щекам. В тот миг, когда острый кинжал вонзился в его сердце, она казалась, умерла во второй раз. Тоска и нестерпимая боль затопила все ее сознание и дни снова слились в единое целое. Она была в сознании, двигалась, совершала обычные и каждодневные свои дела, но не жила, остро чувствуя пустоту в груди. Будто бы это ей вонзили кинжал в сердце, а не она.
Мне сердце алой нитью вяжет.
Что, если дальняя гроза
В стекле мне близкий лик покажет
И отразит ее глаза?
[indent]Швеция, Швейцария, Норвегия, Бельгия, Нидерланды, Англия… Она вновь пустилась в путешествие, едва смогла связанно соображать. Оставаться в месте, где все ей напоминало о Рауле и его смерти, Ирен не могла.  Со временем она осела на территориях Нидерландов. Амстердам, Ротердам, Гронинген... Однако сердце ее покорил Утрехт.  Древний и безумно красивый город, который дышит историей, стал ее прибежищем на долгие годы. И хотя, по вполне определённым причинам, она была вынуждена уезжать,  Ирен всегда возвращалась сюда. Будучи по натуре одиночкой, женщина никогда не думала, что вокруг нее когда-то будут собираться люди и жаждать ее общества, но они были… Не смотря на то, что она не доверяла не людям, не вампирам, Ирен находила в себе силы помочь страждущим. Пусть она и не чувствовала себя в праве более обращаться к Богу (не после того кем стала, и не после того что она успела сделать за свою вторую жизнь ), она не могла не подать руки нуждающемуся. Вначале это были люди, в основном женщины и дети, реже старики, но после того как она наткнулась на себе подобную, вокруг нее стал формироваться круг из одиночек, постепенно разросшийся до клана. Она стала им матерью ласковой, но твердой рукой направляющей на путь истинный. Случались и непредвиденные случаи. Не все в клане были разумны и чисты на руку и тогда приходилось вершить правосудие, пока за него не взялись другие.
Поправляя гребень в косах,
Я слежу мои мечты, -
Все грехи в его вопросах
Так наивны и просты.
Ад теряет обаянье,
Жизнь становится тиха, -
Но так сладостно сознанье
Первородного греха...
[indent]Годы шли и кем только за это время Ирен не успевала представиться. Оставляя клан, в минувшем году, в руках своего доверенного лица Гедеона Грехарда, она была вполне успешным антикваром, но теперь под влиянием одной из своих очень близких знакомых (подругой она боялась ее назвать) Ирен решила занять новую для себя нишу: мрачную, загадочную  и освежающе прохладную. Кажется, она, наконец, смирилась с тем, кем теперь являлась.

▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬ ♣ ДЕТАЛИ ♥ ▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬

— способности и навыки: Обладает всеми способностями обычного взрослого вампира и не стесняется ими пользоваться. Её вайоми заключается в блокировке (не всегда абсолютной) постороннего ментального воздействия на неё. Так же она остро чувствует чужое воздействие на себя. Среди обычных навыков и способностей можно выделить знание нескольких европейских языков, прекрасное образование и умение искусно прятаться и заметать следы.
— артефакты: зачарованное кольцо с рубином (защищает от негативного воздействия солнечных лучей), зачарованное кольцо с бриллиантом (накладывает легкую иллюзию на внешность. идеально для "красивого" старения)
— доп. информация:
- до появления банков крови, принципиально не пила человеческую кровь, довольствуясь кровью животных;
- когда-то была очень религиозна;
- увлекается разведением цветов.

Отредактировано Irene Gerhardt (2023-11-19 14:19:37)