Франческа помнит, как избирали Его Святейшество Бенедикта XVI. Апрель 2005, ей двенадцать. Дедушка по такому случаю забрал ее из Инквизитории, чтобы она воочию увидела белый дым, что поднимается из трубы Сикстинской Капеллы. Она, едва начинающийся оформляться в девушку худощавый подросток, тогда держала его за руку, чувствуя, что они семья, разделяющая некое действительно важное событие. Избрание нового главы католической церкви. Человека с не слишком идеальным прошлым, если так вдуматься, человека, который за свою жизнь успел натворить разного до возведения в сан и после. Человека…
- Всего лишь человек, Франни. Помни это. Его Святейшество – всего лишь человек, - она помнит ворчание своего деда, который не то, чтобы был сильно доволен выбором Конклава, однако согласился, - Но в то же время, он и образ. Он тот, кто не имеет права на ошибку. Не имеет права оступиться. Ибо за ним идут остальные.
Он не ворчал после. Стянул с головы шляпу, когда белый дым взвился над площадью Святого Петра, и больше не заговорил ни разу о том, кого теперь нарекли Бенедиктом Шестнадцатым.
В двадцать лет, Франческа уже сама смотрела на очередной белый дым над Капеллой. Когда немца на святом престоле сменил Аргентинец. Смотрела, и не чувствовала ничего. Видела религиозный экстаз таких же, как она, братьев и сестер по вере. Но причастности ко всему этому не ощущала.
Святейшество всего лишь человек. Человек, наделенный огромной властью. Невообразимой ответственностью и грузом, что сродни кресту грехов, который каждый из них несет за собой, лишь изредка облегчая свою ношу исповедью.
Всего лишь человек.
Как и Великий Инквизитор. Которого просчеты его охраны или его собственные ошибки привели к бесславному концу.
Что Франческа знает о том, кого в миру именовали Логан Грин? Немногое. Он был достойным по словам тех, кто переводил ее в Нью-Йоркское отделение. Он не совершал ошибок или не попадался на них. Он был… человеком. А человек смертен, и более того, смертен внезапно.
Да и так ли важно, каким человеком был Логан Грин? Важно, что он был Великим. А Великие не погибают от терракта.
Мученик? Франческа надеется, что да. Мученик звучит лучше, чем глупец. Потому-то и важно собрать по крупицам все, что можно о гибели Грина. Чтоб потом представить в надлежащем свете. Инквизиции не нужны просчеты. Инквизиции не нужны досужие сплетни. Инквизиции нужно… хотя бы сохранить лицо после подобного «инцидента».
Сохранять лицо. Гончая чеканит шаг так, словно у них с напарником не было внеочередной смены с лохматыми всех мастей, которых требовалось допросить о том, что они видели или не видели, слышали или не слышали, чуяли или не чуяли. Конечно, никто и сном ни духом. Конечно, никто ничего не слышал и не видел.
Дежурные фразочки-соболезнования вызывают раздражение сильнее подачек-подначек, а последние просто провоцируют на зевоту до раздраженных гланд. Они будто убирают за обосравшимся новобранцем, вот только обосрались ни хрена не новички. И обосрались они настолько по-крупному, что это дерьмо вонять будет очень и очень долго.
Сохранять лицо. Франческа даже после пары часов сна выглядит живее всех живых. Разве что едва заметная сеточка лопнувших сосудов в одном из глаз выдает состояние организма, который подключился к «резервному фонду», чтобы Флорентийская гончая позволяла себе держать марку.
Она заходит в комнату, когда напарник пытается вести «душевную беседу» со «скорбящим сыном» почившего. Такая себе беседа, из категории: «Мелочь? Есть мелочь?». Франческа мысленно делает очи-горе и негромко добавляет после тирады Локера про тяжелый день.
- Я отчиталась о нашем рейде. Сказала, что полноценный составлю к вечеру, - она мажет взглядом по Грину-младшему, подмечая фляжку и сигарету. Уголок губы Гончей недовольно дергается, но она, моргнув, лишь кивает.
- Грин. Соболезную.
Этого достаточно. Она не настолько хорошо знала его отца. Она не знает его самого от слова совсем. Достаточно. Напускная скорбь хуже равнодушия. А Франческе не плевать на это только потому что Великий Инквизитор – слишком важная роль в этой организации. Оперативники гибнут. Инквизиторы умирают. Люди смертны, так что же?
«Будем надеяться, он в лучшем из миров сейчас», - дежурная мысль, ее взгляд смещается в сторону, шарит по комнате, и она негромко интересуется:
- Локер, обрадуй меня, это официальная планерка? Или же внеплановое собрание группы поддержки?
Они простые оперативники. Они ничего не решают. Им далеко до «конклава», запертой комнаты, именем которой теперь щеголяет собрание не кардиналов, но существ, которых они должны контролировать. Они лишь согласятся с выбором, или будут тихо роптать в кулачок, если новый кандидат будет не по нраву.
- Ладно, небольшая передышка и впрямь не помешает. Мысли стоит привести в порядок. Может быть что здравое придет на ум. Привет от Санчеза. Я попросила его взять что-нибудь на вынос, не распространялась, что для тебя, так что за наполнение не ручаюсь, - Франческа швыряет Локеру бумажный пакет со снедью и облокачивается о стену, медленно доставая из кармана куртки небольшой футляр с наушниками, которые аккуратно, одна за другой, помещает в уши, слегка наклоняя голову. Извлекает другой рукой сотовый телефон, открывая приложение с музыкой, скользит большим пальцем по плейлистам, выбирая один из них и, прикрыв глаза, нажимает на воспроизведение.
Miserere miserere
Miserere misero me
Pero brindo alla vita
Мысли не хотят струиться плавно. Перескакивают с извилины на извилину. Всплывают яркими вспышками вопросов без ответов, и поверхностных оценок, исполненных фатализма. Кто бы ни стал их новым Великим Инквизитором, ничего не изменится. Потому что нет у них видения Пути. «Холодная война», как они это называют, «контроль», «договор»… стагнация и загнивание, как оно есть. И так и будет продолжаться, пока не появится тот, кто видит. Тот, кто знает, каким должно быть будущее для людей, нелюдей и тех, кто «помогает существовать в мире» этим двум параллельным мирам.
Io sono santo
Che ti ha tradito
Quando eri solo
E qui poltrone
Osserva il mondo
- ... надеюсь, что первым деянием новоизбранного преемника станет поимка и суд над теми, кто убил его предшественника, - негромко произносит она, не то для окружающих, не то для себя, - а не очередные бюрократические эдикты.
Если новый Великий не будет готов пойти на крайние меры, на жестокость и то, что иные посчитают бесчеловечным и кровожадным, то грош цена местным «органом контроля и надзора». Пустая трата времени. Пришли, похлопали новому главе, и разошлись жевать сопли и скрипеть зубами в бессилье. Как «кровь от крови» предыдущего Великого. Как напарник, что сейчас запихивает в себя виновника своей будущей язвы. Как другие, что набиваются в комнату отдыха, словно паства, молящаяся на площади перед Сикстинской капеллой.
Se c'и una notte
Buia abbastanza
Nascondermi nascondermi
Se c'и una luce una speranza
Они ждут вердикта, надежды на лучшее будущее для организации. Нью-Йорк уже сутки, как обезглавлен. Вопрос, как быстро одна голова сменится другой. И насколько свежей она будет.
Отредактировано Francesca Castiglione (2023-10-12 21:28:02)
- Подпись автора
